Первые числа февраля 2023-го — момент, когда все задумываются о предварительных итогах того года, который почти прошел с момента начала СВО. Например, на этой ниве уже отметился премьер-министр Венгрии Виктор Орбан, сравнивший Украину с Афганистаном и назвавший ее «ничейной землей». Но гораздо более глубокие и интересные оценки прозвучали из уст Джона Салливана — бывшего первого заместителя государственного секретаря США и бывшего американского посла в Москве, который прошлой осенью начал новую карьеру в качестве профессора Джорджтаунского университета.
Джон Салливан представлял интересы США в Москве в не лучшее время для отношений между нашими странами — с января 2020 года по сентябрь 2022 года. И, видимо, из-за общего негативного фона двусторонних контактов у меня не осталось ровным счетом никаких впечатлений об этом персонаже. Мол, был такой и был.
Но вот сейчас, задним числом, я понимаю, что такое мое отношение было не совсем правильным. «Я так очарован русской культурой. Я люблю Россию!» — чтобы заявить такое на публике в начале 2023 года, отставной высокопоставленный западный чиновник должен быть как минимум незаурядным и довольно смелым человеком.
Но еще большее стремление поподробнее ознакомиться со взглядами бывшего посла США в Москве я начал испытывать, прочитав в сообщении ТАСС о другом тезисе его выступления в Джорджтаунском университете: «Говоря о том, чем закончится ситуация вокруг Украины, Салливан выразил уверенность в том, что насилие не прекратится. Дипломат провел параллель с конфликтом в Северной Ирландии и, говоря об Украине, добавил: «Это в течение долгого времени будет гораздо большей зияющей раной в плане насилия на европейском континенте».
Депрессивный прогноз и депрессивная аналогия. А еще, я боюсь, очень точная — гораздо более точная, чем все те аналогии, которые пытался сформулировать я сам.
С каким именно другим противостоянием можно сравнить нынешний конфликт на Украине? Может быть, с арабо-израильским конфликтом? Не то, совсем не то. Может быть, тогда со ссорой (назовем это так) Азербайджана и Армении? Снова не то. А вот сравнение с ситуацией в Ирландии гораздо больше приближает нас к очень важным в прикладном политическом плане выводам. Арабы и израильтяне, армяне и азербайджанцы — это разные народы, которые разговаривают на разных языках. А вот применительно к Ирландии вполне корректно говорить и об одном народе, и об одном языке (небольшая часть населения Ирландии, правда, говорит не на английском, а на ирландском гэльском языке. Но это, наверное, детали).
До 1922 года этот народ жил в рамках единого государства — Соединенного королевства Великобритании и Ирландии. Но за несколько недель до официального создания СССР это государство разделилась на два — Ирландское свободное государство и Соединенное королевство Великобритании и Северной Ирландии.
Однако на этом ирландская политическая драма не закончилась. Конфликт переместился внутрь Северной Ирландии: одна часть населения (большинство) отказалась разрывать свои связи с Великобританией, другая (меньшинство) заняла прямо противоположную позицию.
В 1972 году противостояние между двумя общинами привело к фактическому началу в регионе гражданской войны малой интенсивности, которая в тех или иных формах продлилась несколько десятилетий.
Как я люблю повторять, любые аналогии условны. И ирландская аналогия тоже очень условна. Конфликт в Ольстере (еще одно название Северной Ирландии) носил прежде всего религиозный характер: католики за отделение от Великобритании, протестанты — против. На Украине религиозный фактор тоже имеет место, но это место очень второстепенно. Уход Южной Ирландии из-под власти Лондона сто лет тому назад и аналогичное стремление части населения Северной Ирландии вызвано тем, что в течение нескольких столетий Великобритания относилась к соседнему острову как к колонии. Украина и в составе Российской империи, и тем более в составе СССР всегда была частью «метрополии» — основного государственного ядра.
Если различия между двумя ситуациями настолько велики, то какой смысл вообще их сравнивать? Думаю, что вот какой. В плане предсказания итогов СВО ирландская аналогия действительно совершенно бесполезна. Но СВО рано или поздно закончится. Рискну сделать и еще одно допущение: после окончания СВО украинское государство продолжит свое существование в какой-то форме (в какой именно, мы пока не знаем).
И вот тут-то изучение ирландского опыта и может оказаться полезным. Сначала плохая новость. Ирландский опыт свидетельствует о том, что окончание военной фазы конфликта совсем не тождественно окончанию всего конфликта.
Но есть новость и хорошая: время лечит такие конфликты — хотя очень и очень медленно. На протяжении многих лет формулировка «политическое урегулирование в Северной Ирландии» означала то, чего нет. Ситуация казалась абсолютно безнадежной, а взаимное отчуждение двух частей единого (или бывшего единого) народа — абсолютным. Однако потихоньку все сдвинулось с мертвой точки. После многих фальстартов конфликт в 1998 году был завершен Белфастским соглашением о разделе властных полномочий и мирном сосуществовании — соглашением, которое в отличие от минских договоренностей пусть со скрипом, пусть с проблемами, но все же в основном соблюдается.
Никаких гарантий того, что в стратегическом плане развитие украинского конфликта пойдет по этому оптимистичному (в историческом плане) сценарию, разумеется, нет. Есть лишь надежда, пример того, что подобного рода «нерешаемые» конфликты внутри одного народа иногда все же находят свое решение. Другой вопрос, что это решение — дело далекого будущего. Настоящее и ближайшее будущее — это, если снова процитировать Джона Салливана, «большая зияющая рана» в центре Европы.
Михаил Ростовский