Ей снился сон: цветной, яркий и объёмный. И как-то сразу было понятно, что он непременно запомнится. Такие сны называют вещими. Иногда они сбываются. Иногда нет. Но, чаще всего, сбываются лишь частично: с некоторыми отклонениями, оговорками и неточностями. Ничего не поделаешь, жизнь у нас – такая…
Во сне она была Волчицей. Да-да, именно так: Волчицей с «большой» буквы. Длинное, мускулистое и невероятно гибкое тело, покрытое густым мехом благородного серо-жемчужного цвета. Широкая грудь с аккуратным угольно-чёрным «галстуком». Мощные лапы с когтями бритвенной остроты. Чуткие треугольные уши. Белоснежные клыки, способные на очень и очень многое…. Поздняя осень. Лёгкая туманная дымка, лениво ползущая со стороны ближайшего болота. Тускло-жёлтый край солнышка, робко выглядывающий из-за дальнего горного отрога. Лёгкий южный ветерок лениво играется с опавшей разноцветной листвой…. Она – в меру бодрой трусцой – следует через притихший осенний лес. Разлапистые ели ещё беззаботно дремлют. Высоченные сосны, поймавшие своими верхушками первые солнечные лучи, уже проснулись и тихонько перешептываются между собой. Берёзы практически все облетели, лишь только кое-где ещё можно заметить ярко-жёлтые листья-монеты. А осины, щедро украшенные осенним багрянцем, ещё – хоть куда…. В кустах ракитника неосторожно хрустнул ветками кто-то неповоротливый, упитанный и, наверное, очень вкусный. В другое-то время его участь была бы решена. Но сейчас Волчица торопится: не гоже стаю заставлять ждать себя. Конечно, подождали бы, никуда бы они не делись. Но точность, как известно, привилегия/вежливость королей и королев. Поэтому и приходится спешить…
Она, ловко перепрыгивая через замшелые коряги и бойкие ручейки, ускоряется, и вскоре вылетает из осинового багряного подлеска на просторную овальную поляну. Её уже ждёт стая. Их около сотни: серые, угольно-чёрные, бурые, палевые с лёгкой рыжиной. Все волки поджарые и шустрые: то бишь, в самом расцвете сил…. Волчица резко переходит на величественный шаг, гордо закидывает голову к небу и ловко/размеренно поднимается на огромный Родовой камень. Поднимается, небрежно/приветственно кивает массивной головой и элегантно возлегает на чёрную, идеально-гладкую базальтовую поверхность. Ветер восторженно шепчет в ветвях деревьев: — «Царица волков… Королева стаи…». Молодые разноцветные волки – внизу – раболепно легли на животы, покорно опустили свои длинные морды на передние лапы и терпеливо ждут – мудрого рыка своей Королевы…
Машину ощутимо тряхнуло на повороте. Валентина Ивановна проснулась, зевнула, сладко-сладко потянулась, всмотрелась в лобовое автомобильное стекло и подумала: — «Ага, вон и здание Совета Федерации, почти приехали. И даже не опоздали…. Сейчас в кабинет минут на пять-семь заскочу, шубейку сброшу, сапожки сменю на модные туфельки, макияж чуть-чуть подправлю. А потом, понятное дело, заберусь на Родовой камень, помолчу загадочно, и как на всех этих волчар недоделанных рыкну…. В том смысле, что неторопливо поднимусь на высокую трибуну и торжественную речугу задвину минут на пятнадцать-двадцать – о важности Программы импортозамещения…. Только волков там, если по-честному, раз-два и обчёлся. Всё больше разжиревшие кабаны преобладают. Хотя, скунсов, сумчатых кенгуру и енотов-полоскунов тоже хватает…. Вот, так всегда с этими вещими снами и бывает. Сбываются, заразы, только частично: с некоторыми отклонениями, оговорками и неточностями. Ничего не поделаешь, жизнь у нас – такая…».